Синим звёздным вечером я с маленькой бутылочкой коньяка пересекла
поперёк пустынный Рождественский бульвар. Я предпочитаю ходить поперёк,
наискосок или зигзагом, только не прямыми путями. Ныряю в арку с
бульвара и оказываюсь в Печатниковом переулке с домом Раскольникова, как
я его называю. Вокруг - ни души. Сердце летело ангелом в прозрачном
воздухе. Я напевала песню Вероники Долиной:
Картинка иль, может, отметинка,
Отметинка на судьбе,
Гляди-ка, ведь это же Сретенка
Висит у тебя на губе.
Остановилась
напротив дом скульптора Сысоева, такого игрушечного, с барельефами,
чтобы поприветствовать этот чУдный дом. Здесь рядом дом, в котором
выросла Вероника Долина. «Эх, дома, домики, домишки, кому вы мешаете,
как же мало вас осталось, берегите себя, как можете», - печально
обратилась я к этому старомосковскому «дому с кариатидами». Спела припев
песни ему лично:
Дело не в водоворотах,
А опять во мне одной,
Дело в Сретенских воротах,
Что захлопнулись за мной.
Через
двор прошла я в Колокольников переулок. Эти дорогие сердцу моему
переулки одним концом стекают к Трубной улице, а другим - упираются в
Сретенку. Переулки старой Москвы, её душа. Я взволнованно втягиваю носом
свежий воздух, и мне кажется, к сожалению, только кажется, что я слышу
аромат свежего хлеба из ближайшей булочной, а из одинокого окна в торце
дома доносится запах жареной картошки.
Я не то, чтобы с нею выросла,
Но она меня родила,
Это палочка детского вируса
Оболочку мою взяла.
Мимо
овощной палатки с бананами наискосок прохожу в Большой Сергиевский.
Всем сердцем я понимаю то, что в Москве ничего не надо ломать. С
нежностью взгляд мой скользит по сохранившимся старым домам. До чего же
толково строили прежде! Дом к дому, арки, закрытые дворы, никаких
сквозняков.
Дело не в водоворотах,
А опять во мне одной,
Дело в Сретенских воротах,
Что захлопнулись за мной.
Пушкарёв
переулок передо мной. Среди особняков как вставные зубы торчат
бизнес-центры. В этих переулках не было дворянских усадеб, здесь жили
купцы и ремесленники. Дома плотно прилегали друг к другу. Здесь было
множество мелких магазинчиков, протекала неспешная жизнь. «Сретенка -
родинка» называет родные места Долина. Какой чудесный проникновенный
образ. Родинка, род, родной, родитель, родимчик, родимый, родители,
родниться, родиться, родич, родник, родничок - от этих слов веет теплом и
любовью.
Уж не знаю я, что есть родина,
Но никто меня не украдёт,
Ибо Сретенка - это родинка,
Это до смерти не пройдёт.
Любовь
к матушке нашей Москве, её переулочкам, особнячкам, домикам с мезонином
- это просто часть меня. Москва вросла в душу мою, без неё никак и
никогда. Прохожу в Большой Головин переулок.
Дело не в водоворотах,
А опять во мне одной,
Дело в Сретенских воротах,
Что захлопнулись за мной.
А вот и Последний переулок. Ещё раз напеваю припев:
Дело не в водоворотах,
А опять во мне одной,
Дело в Сретенских воротах,
Что захлопнулись за мной.
А
вот и Большой Сухаревский! Я сажусь на лавочку во дворе дома 15, в
котором жил замечательный писатель Юрий Осипович Домбровский, закуриваю.
Открываю бутылочку армянского коньяка и делаю три глотка, вспоминаю
добрыми словами автора романа «Хранитель древностей». Поэтичность и
художественность Юрия Домбровского с первых слов его очаровала меня.
Писатель увидел этот сказочный город-сад ранним утром. Алма-Ата,
утопающая в садах, поразила писателя. Он как истинный художник
выразительными мазками нарисовал сочные картины, наполненные запахами и
звуками необыкновенного города-сада. А по Цветному бульвару бредут
толпы, которым никакого дела нет до «Факультета ненужных вещей».
Маргарита ПРОШИНА
