БЕРЕЧЬ И СОХРАНЯТЬ

Сохранить, оставить, беречь меня приучали этому с детства. В каждой семье есть вещи, предметы, которые передаются из поколения в поколение. Семейные реликвии! Они вызывают трепет, волнуют, пробуждают интерес к ушедшим временам. Моя память необыкновенно причудлива, иногда она достаёт из своих глубин такие воспоминания, которые я просто знать не могла. Память не просто хранит, но она и созидает новое путём скрещивания различных впечатлений, как сон. Моя сопричастность к моим милым предкам особенно остро я ощущаю через дорогие для меня предметы и вещи. Они есть, практически, в каждой семье, А вот дневники, воспоминания, письма, открытки - сохранились далеко не у всех. Понятно почему. В эпосе народов мира обязательно есть притчи о необходимости бережного отношения к дереву, цветку, оберега родителей… Вот как поэтично написала об этом Марина Цветаева:

Посадила яблоньку:
Малым - забавоньку,
Старому - младость,
Садовнику - радость. 

Через эту яблоньку Цветаева передает недостижимую, казалось бы, глубину жизни. Листья, цветущие ветви, рождение и созревание яблочка радуют детей. Пожилому человеку о молодости напоминает цветущее дерево. Садовнику, который всю свою жизнь приумножает и сохраняет деревья, радостно от такой малости, как посадка одного дерева. Всё просто. Всего-то нужно относиться к любому делу с выдумкой, как это делали наши предшественники. Сохранить важные моменты жизни, какие-то оригинальные черты в памяти, останавливать мгновения. Я не кричу: «Остановись, мгновенье…» Я просто пишу каждый день.

Маргарита ПРОШИНА

НЕПОСТИЖИМЫЙ ДАНТЕ

Для меня Данте непостижим, понимание этого возникло в результате обращения к «Божественной комедии» в зрелом возрасте. Прежде я поражалась легкости, так мне казалось, его стиха, совершенно не вдумываясь в бездонность и неисчерпаемость этого величайшего произведения мировой литературы. Читала я «Божественную комедию» в переводе Михаила Лозинского, восхищалась особой рифмовкой, терцетами, точнее сказать формой, а содержание схватывала весьма поверхностно. Самоуверенность и поспешность суждений свойственна молодости, особенно в тех случаях, когда имеются пробелы в образовании и знании литературы. Понадобились многие годы для того, чтобы я поняла, что «Божественную комедию» необходимо читать и перечитывать, можно познавать, размышлять, но нельзя познать во всей полноте и глубине в силу того, что произведение это бездонно! В качестве примера приведу только одну терцину под номером восемьдесят два: 

        ***
О честь и светоч всех певцов земли,
Уважь любовь и труд неутомимый,
Что в свиток твой мне вникнуть помогли!.. 

Данте обращается к чести и знанию всех творцов, которые были до него, произведения которых он познал, с большим уважением, отмечая их бескорыстное служение и любовь к творчеству, поскольку это позволило ему создать свой художественный «свиток». Гениальный Осип Мандельштам в «Разговоре о Данте» написал: «Чтение Данта есть прежде всего бесконечный труд, по мере успехов отдаляющий нас от цели. Если первое чтение вызывает лишь одышку и здоровую усталость, то запасайся для последующих парой неизносимых швейцарских башмаков с гвоздями». Да, комедия Данте истинно - божественна. 

Маргарита ПРОШИНА

НУЖНА ЯСНОСТЬ

Трудно начать писать, когда не проясняется как бы всё полотно рассказа. Ходишь, мучаешься, не зная с чего начать. Конечно, можно написать две-три случайные фразы. Но дело не в этом. Дело в том, что должна именно возникнуть ясность. Каждый раз всё происходит по-разному. Не хватает какой-то детали. Мучительно ищешь её, а она ускользает. Это состояние можно сравнить со сном. Он ведь возникает без подготовки, сразу. И кажется всегда логичным, образным и законченным. Причем весь сон (у меня, например) проходит в красках, как будто я смотрю художественный фильм, и при этом сама же участвую в нём. Состояние поиска детали мучительно и упоительно одновременно. Вдруг, наступает момент, когда весь рассказ, как сон, встает перед моими глазами. Остается только срочно записать его.

Маргарита ПРОШИНА

ПРОБИВАЕТСЯ НОВАЯ ЖИЗНЬ

НЕЖНАЯ ЗЕЛЕНЬ

С теневой стороны при ярком солнце деревья кажутся мне чёрными, как ночью. Освещение в течение дня незаметно меняется, с мастерством живописца преображая каждый лепесток, каждую травинку. Ближе к стволу ветви деревьев настолько тёмные, что выглядят синими. Весна меня застает врасплох. Я за зиму, в графике белого и черного, забываю о живописном разнообразии. Господи, сколько же у тебя красок?! Я никак не налюбуюсь! Упаду в траву, пропою стихи:

Только утро любви хорошо
Хороши только первые робкие речи
Трепет девственно чистой, стыдливой души,
Недомолвки и беглые встречи…
(Семён Надсон)

Пробивается новая жизнь. Каждая травинка имеет свой оттенок. Газон, покрытый ковром трав, постоянно меняет рисунок. Освещение. Тень. «Девочка с персиками». Оттенков красок великое множество. Особенно зелёного… Я давно заметила, что художники любят смешивать жёлтые краски с синими, что дает им прекрасную возможность извлекать чудесную гамму зеленых тонов. Желтые одуванчики с синим небом. В ясный день стволы деревьев мне иногда кажутся красноватыми. Разрезанный арбуз. Красное и зелёное. Есть зелень Левитана, зелень Коровина, зелень Борисова-Мусатова… Женственные лиственницы по весне одеваются очень светлыми иголочками, которые при прикосновении кажутся мягкими, как пёрышки желторотого птенчика. 

Маргарита ПРОШИНА

ЦВЕТУЩЕЕ ДЕРЕВО

ВИШНЯ

Цветущее дерево. Нежнейший аромат. Светлые, молодые листочки на фоне лазурного неба. Облака лениво создают причудливые композиции, которые расплываются и преображаются постоянно. Вишня ещё вчера вся была покрыта белыми нежными цветочками, а сегодня трава под ней вся усыпана лепестками. И вот в вазе лежат спелые вишни. На длинных плодоножках они как бы жмутся друг к другу.

И, словно преступленье,
Меня к тебе влечет
Искусанный в смятеньи
Вишневый нежный рот.
(Осип Мандельштам)

Ещё бы, ведь два-три дня назад они висели на родных веточках где-то в знойном Узбекистане. Чьи-то руки собирали их, укладывали в корзины, а потом эти корзины - в самолёт. Пиршество вишен на московском рынке! Длинная очередь за ними из истосковавшихся по вишням москвичей. Вишни тёмные, наполнены горячим солнцем с интересом наблюдают за покупателями. Теперь они умытые украшают мой стол. Капельки воды переливаются на них.

Маргарита ПРОШИНА

ЧТО ЭТО ЗА УЛИЦА?

ПОДЪЁМНАЯ

Пятиэтажный жилой дом из серого кирпича. Такие дома строили в шестидесятые годы во многих городах. Дом, перед которым сижу я на скамейке, отличается от ему подобных только отсутствием балконов. Под каждым окном на расстоянии примерно 70 сантиметров имитация балкончиков. Эта немыслимая архитектурная находка, по-видимому, предназначена для цветов. Только, чтобы поставить туда цветы и ухаживать за ними нужно уметь стоять на руках. Подобный архитектурный изыск я нигде прежде не видела. Чудеса. Я увидела жителей дома, стоящих на голове или на руках так ясно, что зажмурилась. Очнулась я от птичьих голосов. Чириканье воробьёв создавало странное впечатление. Воробьи пытались исполнить соловьиные трели! Я подняла глаза, и, о чудо! Надо мной увидела высокую цветущую сливу, ветви которой переплелись с рядом стоящим кленом. Два дерева превратились в одно целое. Кленовые листья с цветами сливы. Пройдёт время, с клена будут падать сливы. Мир преображается и изменяется ежесекундно. Если я увижу румяные яблоки на ветвях дуба, то просто сорву яблочко. Иду я по улице с крутым подъёмом и гадаю: «Что же это же это за улица?» Вот, наконец, указатель с названием «улица Подъёмная».

Маргарита ПРОШИНА

ЗАБАВНЫЙ ВЕТЕРОК

Сижу в маленьком парке в тени стройных лип. Солнечные пятна сквозь прозрачные кроны ложатся на асфальт. Страницы томика стихов Рафаэля Альберти сами собой перелистываются. Ветерок находит то, что ему нужно:

"Ты в дырявом платье ходишь..."

"Ну и что ж! Зато под праздник
я в атласной юбке выйду,
в туфлях шелковых пройдусь!"

"Ты неряха, ты растрепа..."
"Ну и что ж! Зато под праздник
мне лицо река умоет,
косы ветер заплетет!"

Заплетёт заинтересовано, останавливаясь на каждом волоске. Наблюдать за ветерком так забавно. С ним можно пройти насквозь весь Петровско-Разумовский проезд. С ним легко и приятно через Мирской переулок оказаться на Верхней Масловке у дома номер 9, старого пристанища московских художников. При слове «ветерок» невольно возникает ощущение чего-то ласкового. Это состояние присуще знойному летнему дню. Вот лёгкое дуновение нежно гладит моё лицо. Я улыбаюсь.

Маргарита ПРОШИНА

СОЗДАНИЕ НОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ

Создание художественного произведения мастерами великой мировой литературы вызывает восхищение искусством детали. Через незначительную как бы подробность писатель наполняет свою вещь воздухом, который даёт возможность читателю полностью погрузиться в неё, как бы стать персонажем этой вещи. Читатель не всегда даже догадывается об этом. Например, Джером Сэлинджер в рассказе «Хорошо ловится рыбка-бананка» создает образ героини несколькими деталями: «Алло, - сказала она, держа поодаль растопыренные пальчики левой руки и стараясь не касаться ими белого шелкового халатика…» Виртуозно. Непревзойдённый мастер детали, классик и учитель Антон Чехов в рассказе «Гусев»: «Гусев долго думает о рыбах, величиною с гору, и о толстых, заржавленных цепях, потом ему становится скучно, и он начинает думать о родной стороне, куда теперь возвращается он после пятилетней службы на Дальнем Востоке. Рисуется ему громадный пруд, занесенный снегом... На одной стороне пруда фарфоровый завод кирпичного цвета, с высокой трубой и с облаками черного дыма; на другой стороне - деревня...» Несколькими мазками, как художник импрессионист, Чехов рисует два мира - морской и родную сторону героя, при этом передает его настроение. Штрих, мелочь, пустяк - всё это в руках мастера начинает играть и светится, расширяя границы произведения до новой реальности. 

Маргарита ПРОШИНА

КИРИЛЛ КОВАЛЬДЖИ И МАРГАРИТА ПРОШИНА

На снимке: поэт Кирилл Ковальджи и писательница Маргарита Прошина

Мысли о неотвратимости конца неоднократно посещают каждого из нас в течение жизни. Поиск ответа на вопрос о том, что ждёт нас там за неизбежной чертой - один из главных вопросов художественной литературы. Варианты ответов разнообразны, бесспорно только одно - что жизнь сохраняется в слове. «Вначале было Слово…» с этих слов начинается книга Нового Завета Евангелия от Иоанна. А что ждёт меня после земной жизни? Волнение, беспокойство, страх, сомнения - самые разные чувства охватывают людей во все времена, и многие в суете земной жизни не задумываются о вечной жизни, о сохранении себя, посвящая всё время приобретению сиюминутных благ, в надежде, что они как-то помогут им там… Сегодня я повторяю стихотворение Кирилла Ковальджи «После», в котором поэт даёт свой ответ на вечный вопрос:  

После прожитой жизни я удивлен:
висит надо мной Вселенной громада,
не чувствую крыш. Круги звездопада -
во весь небосклон.  

После прожитой жизни я мал и велик,
потерян и найден. Мне вечности мало.
Любовь возвышала меня и ломала,
я к небу приник.  

Возникну когда-нибудь, как я возник
из небытия Я теплый, пощупай.
Доволен я мыслью мудрой и глупой:
не кончится миг.  

Уйдя - со всех наплываю сторон,
и вы без меня - навеки со мною.
Я буду нигде, раскинут судьбою
весь небосклон. 

Бесконечный звёздный небосклон, вечная жизнь ждёт каждого, кто подобно мудрому Кириллу Ковальджи стремится выразить и сохранить себя в слове.

Маргарита ПРОШИНА

ГЕНИЙ ЛИ ЖЕНЩИНА?

ЖЕНЩИНА И ГЕНИЙ

Люблю полистать Ницше. Вот он рассуждает о гениальности и женщинах. Гений ли женщина? В чем женщина гениальна? Может ли быть женщина гениальной? Вариантов вопросов и, впрочем, ответов также - много. На эту тему любят спорить и рассуждать мужчины. Я думаю, что каждая женщина гениальна в чём-то. Женщина - врождённый психолог. Женская интуиция творит чудеса, если она прислушивается к ней. Гений - человек, обладающий высшей степенью творческой одарённости, сумевший в силу своих выдающихся способностей и огромного труда продвинуть вперед развитие человечества. Вот уж творческого начала нам, женщинам, хватает. Кто, как не женщина постоянно продвигает человечество вперед?! Цивилизация развивается ради женщин, во имя женщин. Мужчины для того, чтобы женщину завоевать совершают подвиги, открытия… Фридрих Ницше писал: «Женщина и гений не трудятся. Женщина была до сих пор величайшей роскошью человечества. Каждый раз, когда мы делаем всё, что в наших силах, мы не трудимся. Труд - лишь средство, приводящее к этим мгновениям». Я не согласна с Ницше! Не зря говорят, что женщина - шея: куда захочет, туда и голову повернёт. Вот женщины тысячелетиями и крутят. Искрутились все. Женское умение любить, обаяние, преданность, умение вдохновить и поддержать мужчину, воспето в эпосе, стихах, великой мировой литературе.

Маргарита ПРОШИНА

Оператор фильмов Юрия Кувалдина - Андрей Владимирович Минкин

Андрей Владимирович Минкин родился 4 августа 1964 года в деревне Сондолово Никологорского района Ярославской области. Ученик знаменитого советского оператора Феликса Артаваздовича Кефчияна кинотелеоператорского факультета «Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М.А. Литовчина». Оператор телеканала "Пятница". С Юрием Кувалдиным снял телефильмы "Явь", "Навсегда сохранить", "Задумчивая грусть", "Струна строки", "Волнение".

На снимке: оператор Андрей Минкин во время съёмки телефильма "Волнение".
"Явь", 55 мин.

"Навсегда сохранить", 39 мин.

"Задумчивая грусть", 39 мин.

"Струна строки", 39 мин.


Андрей Минкин в фильме Юрия Кувалдина "Волнение" 1 час 25 мин.

Андрей Минкин

О МАСТЕРСТВЕ ОПЕРАТОРА

1. Вот - камера. А вот - я. Что может камера без меня? И что я могу без камеры? Мы друзья. И с нею я ловлю свет и тень, потому что изображение построено на этом, и выражает глубокую мысль писателя на плоскости экрана. Изображение в фильме есть метафора Слова.

2. Я знаю приемы композиции и выразительности изображения, но в тоже время я инженер души камеры. Я знаю, как она устроена. Я рисую с помощью техники, и понимаю, как с этой сложной профессиональной техникой нужно обращаться.

3.
Нет лучше дней в моей жизни, чем те, на которые выпадают съёмки фильма с интересными людьми - писателями и поэтами. Съёмка поглощает меня всего, становится моим звёздным часом, когда я чувствую себя свободным, как птица, и даже в воображении летаю. При этом абсолютно не устаю.

4.
Кадр не фальшивит, когда его делает художник, в записи он дается или в прямом эфире. Кирилл Ковальджи очень кратко и точно сказал об этом:

***
Жить приходится в прямом эфире -
в офисе, на улице, в квартире...
Разрешили б запись и монтаж -
я бы нажил праведника стаж!

Маргарита Прошина "Над Гороховым полем"

Маргарита Васильевна Прошина родилась 20 ноября 1950 года в Таллинне. Окончила институт культуры. Заслуженный работник культуры РФ. Автор книг прозы "Задумчивая грусть" и "Мечта" (издательство "Книжный сад", 2013). В "Нашей улице" публикуется с №149 (4) апрель 2012.

Маргарита Прошина

НАД ГОРОХОВЫМ ПОЛЕМ

рассказ

Лилиана так плотно сомкнула веки от ослепительного света, что увидела себя высоко на колокольне церкви Вознесения Господня на Гороховом поле. Маленькая такая девочка с двумя косичками, из которых выбивались короткие волосы, в светло-зелёном ситцевом с рисунком из книги «Незнайка в солнечном городе» платьице, которое ей сшила ко дню рождения мама, художник-модельер, умевшая шить лучше магазинных, где властвовал стандарт, а она всегда придумывала оригинальный крой  и отделку. Лилиана любила это милое платье на высокой кокетке с оборочками вверху и внизу по подолу. И вот она стоит на колокольне, а отец крепко держит её за плечи и шепчет на ушко, чтобы она не боялась высоты. Порывистый ветер, казалось, сейчас подхватит её и понесет, как пушинку над Гороховым полем.
Лилиана,  которой через неделю исполнится 39 лет, наблюдает через открытую дверь за тем, как мать и сестра, накрывают на стол. Сегодня её горячо любимому папе исполняется 65 лет.
Лилиана истощена болезнью.
Её некогда привлекательное личико с ямочкой на левой щеке осунулось. Брови, ресницы и волосы выпали после сеансов химиотерапии. На голове отрос мягкий ёжик  чуть больше сантиметра. От этого она похожа на озорного подростка. Тонкий нос и чёткая линия губ, горизонтальные, чуть закругленные брови только обозначены точечками коротких волос. Глаза выразительные, тёмные, искрящиеся любовью и добротой, стали еще больше.
Каждое слово отца было для неё законом. В университете изучала восточные языки. До болезни работала на иновещании диктором и переводчиком,  и мечтала о любви, иными словами, у неё не было никакой личной жизни.
Праздники и отпуска проводила с родителями. Без одобрения отца не пыталась даже встречаться с молодыми людьми, потому что ни один из них не был им одобрен, и она даже ни разу за свою жизнь, можно сказать, не целовалась. 
Девственница.
Одиночество она понимала как необходимое условие для воспитания себя, чтобы соответствовать отцу. Когда отца нет рядом, наступает время беседы с самыми преданными друзьями - любимыми книгами. Когда в руки попадает книга, которая всецело захватывает Лилиану, например «Степь» Чехова, то ей не хочется ни пить, ни есть, ни отвлекаться на какие бы то ни было другие дела, она радуется ей как новому другу. «Мы с тобой не расстанемся», - мысленно говорит она ей. Понимая, что будет обращаться к своему другу не раз. Перечитывая любимые книги Булгакова, Сэлинджера, Достоевского, Лилиана каждый раз поражается глубине текста, объёмности неповторимых, ярких образов, и всем сердцем восхищается мастерством писателей. Любовь к художественному произведению для неё - мостик к автору. Ей хочется узнать о его творчестве как можно больше. Писатель становится её другом, независимо от времени, в которое он жил. Мысленно Лилиана общается с ним. Это происходит в её душе абсолютно бесконтрольно. Но когда она вот так размышляет, то одиночество ей просто необходимо, потому что она ловит еще не разгаданные ею звуки души, и опасается, чтобы ей кто-нибудь в эти сладостные минуты не помешал.
Вот, в чём была любовь этой девственницы.
И этого Лилиана очень стеснялась, скрывала, поэтому, когда впервые обратила внимание на какие-то странные изменения в груди, в страхе никому не сказала об этом, но в смятении предположила, что это произошло из-за отсутствия полноценной женской жизни.
Ночами с леденящим сердце ужасом ощупывала грудь, понимая, что происходит что-то страшное, но гнала эти мысли, надеясь, что всё как-то само собой пройдёт. Наступил день, когда она в панике поделилась с подругой, и та буквально силой повела её на следующий же день в больницу к знакомому врачу. Врач после осмотра в ярости закричал на Лилиану:
- Что вы делаете?! Убиваете сами себя! Вы, что, как эта… - врач на секунду задумался, подбирая слова, затем бросил: - Из таёжной деревни староверов?! Когда заметили изменения впервые?
- Полгода назад… - промолвила Лилиана, покрываясь холодной испариной.
Услышав ответ, он с подчёркнутой холодностью спросил, почему она не обратилась к врачу сразу? 
- Думала, рассосётся, - со слезами пролепетала она, утыкаясь в носовой платок.
- А теперь - поздно, - ответил он, - лечить уже нечего! Свищ уже открылся! У вас - рак молочной железы четвёртой степени, а виноваты в этом вы!
Его слова оглушили Лилиану.
Она беззвучно зашептала молитву, повторяя одни и те же слова:
«Господи,  дай мне силы, чтобы не омрачить день рождения моего горячо любимого папочки. Спаси и сохрани моих родителей и сестру. Помоги мне достойно покинуть этот свет. Помоги мне, Господи, не столько искать утешения, сколько утешать моих родных. Дай силы родителям моим пережить мою смерть, сохрани им здоровье, Господи, молю тебя, помоги им!»
И даже после вердикта врача Лилиана старалась не говорить о болезни и не ныть, а учиться справляться со своими проблемами самостоятельно, как учили её с детства. Плохо себя чувствуешь? Она знала, что есть определённый тип людей, которые считают «дурным тоном» быть здоровыми. Они сразу же после приветствия при встрече или по телефону начинают рассказывать о совершенно особенных своих болезнях. Причём у них всё всегда так необыкновенно, что ни один профессор в своей богатой практике ещё ни разу не сталкивался с подобным уникальным случаем. Ещё существует порода нытиков, которые ни о чём кроме своего здоровья не говорят. Вот уж кого Лилиана терпеть не могла! Такое впечатление, что они постоянно прислушиваются к себе, и постоянно чувствуют, как где-то кольнуло, заныло, схватило… Как правило, они большую часть жизни проводят в поликлиниках и больницах. Им ничего не помогает, потому что у них организм не простой. По глубокому убеждению Лилианы, если человеку нравится болеть, то он непременно заболеет. Она же молча учится справляться со своим заболеванием, никогда не жалуется. У неё всё хорошо, даже когда очень плохо.
Пройдёт время, в памяти всплывут картинки прошлого, и Лилиана вспомнит о них так, как видит сегодня. Это уже получится взгляд на прошлое из настоящего, то есть современное прошлое.
Вот так времена плавно переходят друг в друга и существуют одновременно.
Лилиана понимает, что очень изменилась в настоящем времени, и себя в прошлом помнит, но не знает. Сегодня она живёт с пьянящим чувством свободы, а в прошлом жила под гнётом слов «надо» и «должна». Хорошо ей сегодня в настоящем. Чем больше думает она о прошлом, настоящем, будущем времени, тем отчётливей понимает, что её время находится внутри неё. Одновременно может свободно находиться во всех временах.
В их семье все привыкли к особенно трепетным отношениям Лилианы и отца. Лилиана дышала и жила любовью к нему, а он гордился ею и с гордостью рассказывал об успехах дочери. Она ухаживала  за его любимыми гортензиями, чтобы услышать от него похвалу, учила стихи Верлена, Вийона, вагантов, которые  часто цитировал он, чтобы продолжить отца с любой строки, училась Лилиана только на одни пятёрки, читала сестре книжки,  старательно собирала ею разбросанные игрушки, заплетала косички, вытирала пыль в детской, подметала, бегала в магазин за покупками, чтобы мать каждый день говорила отцу какая она помощница, ждала с нетерпением папиного возвращения с кафедры, чтобы он погладил её по голове, поцеловал в щеку и сказал: «Лилианочка, какая ты у меня умница! Я тобой горжусь».
В её голове постоянно крутилась мысль о том, что бы такое придумать ещё, чтобы порадовать отца.
Она стала размышлять над этим. Читая книги, Лилиана задавала себе вопрос: «Зачем люди пишут?» Потом как-то незаметно до неё дошло - они сохранили для других поколений свою душу, своё искусство. Значит, и душа Лилианы не умрет. Она стала более вдумчиво постигать написанное. Желание узнать, как появилась музыка, с чего начинается художественная литература, как художник создаёт свой отличный от внешнего мир, - жажда узнать и понять истоки творчества постоянно мучила её. Так Лилиана открывала для себя многообразный, яркий, неисчерпаемый мир искусства. Постепенно, у неё появились предпочтения в музыке, литературе и живописи. Это конец XIX начало XX веков. Импрессионисты поразили воображение Лилианы сочностью и буйством красок, оригинальностью, раскрепощённостью. Мане, Дега, Ренуар, Сезанн… - их картины заворожили её. Природу она стала видеть иначе, через их воздушные, размытые, поэтические полотна.
И она была такая маленькая, такая худенькая, такая одинокая, что было очень странно видеть рядом отца. Он-то как оказался на колокольне? Лилиана этого понять не могла, но отчётливо видела рядом с собой огромную фигуру отца, а она рядом с ним - с ноготок. В воображении меняются формы и размеры этих двух фигурок на колокольне. Лилиана  в некотором страхе поднимает свою крохотную головку, как птичка, смотрит от самого пола колокольни в небо, где находятся глаза отца, такие любящие и добрые, и успокаивается.
- Смотри, Лилианочка, на эти старые чудесные переулки, похожие на речки, крышами переливающиеся на солнце, - с нежностью говорит он, как бы наслаждаясь каждой буквой имени дочери.
Храм Вознесения на Гороховом поле много повидал на веку своём, есть ему, о чём поведать нам, да молчит он, хранит тайны свои. Стоит он на углу улицы Радио и Гороховского переулка, возвышаясь над крышами домов, красуется. Строений в стиле раннего московского классицизма осталось совсем немного. Редкой красоты с высоченной колокольней храм, украшенный колоннами на голубом фоне, парит над крышами стареньких домов, обращая взгляд ввысь. Сохранился в этих местах дух московский, да и полюбоваться есть чем при неспешной прогулке: усадьба Демидовых, бывший Елизаветинский институт, одноэтажные и двухэтажные дома, в каждом переулке есть не одна изюминка.
- Да, папочка, вижу, вижу, - отвечает она, приложив радостно ладошки к щекам.
«Как же мне тогда было страшно, голова кружилась от невероятной высоты, я даже боялась смотреть вниз, но храбрилась, чтобы папа не понял, что я пугаюсь и мне страшно», - вспоминает Лилиана, но мелодичный нежный звон, который как бы приближается к ней, отвлекает внимание и картинка исчезает. Она прислушивается.
История здешних мест сохранилась в названиях: Малый Демидовский, Токмаков, Елизаветинский переулки, Доброслободская и Старая Басманная улицы, Лефортовская набережная. Когда оказываешься здесь, идешь по улочкам и переулочкам, то восхищаешься тем, как разумно строилась Москва. Желтобокие особняки - и те плотно прилегают друг к другу, образуя уютные дворы, которым не страшна непогода. В этих дворах за закрытыми воротами чувствуешь себя защищенной. Когда-то в далёкие допетровские и петровские времена здесь работали кустари-ремесленники на мелких фабричках, шла довольно оживлённая торговля на рынках, старообрядческие храмы мирно соседствовали с немецкими кирхами. Старинные палаты и купеческие особнячки, мощеные мостовые, живописное старинное место московское - немецкая слобода.
Отец очень любил Москву.
Из другой комнаты доносятся голоса матери и младшей сестры:
- Аккуратнее, смотри, Лилиану разбудишь!
Это голос матери.
Лилиана как бы воздушной птичкой слетает с колокольни в привычную квартиру, и открывает глаза. Дверь в гостиную плотно закрыта. Лилиана звонит в серебристый маленький колокольчик, который лежит на столике рядом с кроватью, чтобы она могла в любое время позвать на помощь.
Сестра с тревожной улыбкой, даже можно сказать - дежурной, чтобы поддержать Лилиану, порывисто, как медсестра спешит к больному, входит, стуча каблуками, в комнату. Она всё время ходила на высоком каблуке, пренебрегая домашней мягкой обувью, дабы не потерять изящество походки и подчеркнуть стройность своей фигуры. А была она очень изящна и привлекательна. Её передвижения по квартире можно было узнавать на слух.
Пьянящее ощущение полёта Лилиана физически ощущала не один раз. Это одно из самых радостно-тревожных, но и восхитительных чувств, которые хранятся в копилке её памяти. Достаёт она их в самые сложные минуты жизни. И вновь, и вновь испытывая безудержное ликование полёта над землёй, легко справляется с житейскими трудностями. Теперь она летает чуть ли не через каждый час, днём и ночью. Летая над особняками, переулками, церквями, она чувствует ласкающие потоки воздуха, прохладу облаков над нею, любуясь немецкой слободой. Причём все картины она видит в лучах восходящего солнца. Переулки всегда пустынны. Была тёмная летняя, знойная ночь. Дурманящее чувство полноты и радости жизни переполняло Лилиану. Ей захотелось стучать в окна спящих людей, разбудить, чтобы поделиться переполнявшим её открытием: она умеет летать!
- Зачем закрываете дверь? Я хочу, чтобы она была всегда открыта. Мне приятно наблюдать за вами, за вашей беготней, слышать стук твоих каблуков…
- А что, этот мой стук тебе не мешает? - спрашивает сестра.
- Я без твоих каблуков жизнь свою не представляю! - иронизирует слабым голосом Лилиана.
- Ладно тебе, - отвечает сестра, - если хочешь, я туфли сброшу, и буду ходить босиком.
- Я пошутила… Мне приятен стук твоих каблучков. Да и потом, я как бы тоже участвую в подготовке к празднику, - говорит Лилиана. - Ты же знаешь, как я люблю папин день рождения!
- Мы думали, ты хочешь отдохнуть до вечера, набраться сил, - говорит сестра, и оставляет дверь распахнутой.

“Наша улица” №174 (5) май 2014

В РИТМЕ ВАЛЬСА

ИМПУЛЬС

Я шла по старому переулку. Одна сторона типично московских двух- и трёхэтажных домиков была ослепительно высвечена солнцем. Другая сторона была в бархатной тени. И вдруг, в проём глухой подворотни ударил свет. Я пошла на этот свет. Во дворе передо мной открылась сцена, окружённая изысканной балюстрадой с круглыми белыми шарами-фонарями. Я вышла на сцену. Услышала небывалой красоты вальс. И закружилась в этом ритме. И сами собой полились строки:

Куда тебя гонит весенняя ночь?
Свихнулись цветы, фиалкам невмочь,
И в страхе трясутся гвоздики,
Надутые розы красны от стыда,
Смертельно бледны нимфеи пруда
И ропщут, бубня, как заики.

О, месяц! Правы святоши цветы.
Хоть видел моё прегрешенье лишь ты,
Но им оно стало известным:
Подслушал синклит этих чопорных дев
Тот бред, что от жгучей любви обалдев,
Я выболтал звёздам небесным!

Это был какой-то неведомый мне доселе импульс. Я и не думала, что эти стихи так твёрдо запали мне в память. Накануне я их прочла всего лишь пару раз. Какова же загадка моей памяти?! Неужели она неисчерпаема? Тут я вздрогнула, оглянулась, не преследует ли кто меня? И вдруг почувствовала необычайную силу энергетики русских слов, поставленных на место немецкого текста Генриха Гейне могучим переводчиком Аркадием Штейнбергом. Я знала, что Штейнберг силён и как оригинальный поэт. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать его поэму «К верховьям». В переводимые стихи Штейнберг вкладывал всё своё несравненное поэтическое мастерство. «Потерянный рай» Джона Мильтона зажил по-русски благодаря поэтической силе Аркадия Штейнберга. Человек богатой филологической культуры, он не стеснялся использовать различные слои лексики: от самой высокой до самой низкой. Только он мог так написать в приведённом стихотворении Гейне: «свихнулись цветы», «ропщут, бубня, как заики»… Я шла и бубнила вслух, не обращая внимания на прохожих, как заика: «Куда тебя гонит весенняя ночь?» На меня смотрели как на сумасшедшую.

Маргарита ПРОШИНА

СТАНЦИЯ "ТРУБНАЯ"

ТРУБА

Станция «Трубная» слышу я голос из репродуктора и едва успеваю выскочить из вагона. Останавливаюсь и застываю. Что за дворец!? Малахитовые прямоугольные широкие колонны в два ряда подчёркивают основательность, строгость и простор. Станция воздушна. Цветные витражи с видами старинных городов светятся, создавая обстановку роскошного выставочного зала. Изысканно изогнутые фонари, чёрные, литые, освещают уютные скамьи. Восхищенно осматривая станцию-дворец, я замечаю высокого, худощавого господина в цилиндре с тросточкой. Он неторопливо направляется к выходу, и я как зачарованная следую за ним. На Трубной площади, или на Трубе, как её обычно называют, господин пробирается сквозь возы с птицами в сторону старого Эрмитажа. Придумал всем известный салат, который подавали в трактире «Эрмитаж» Люсьен Оливье, московский ресторатор, владелец трактира «Эрмитаж» на Трубной площади. Здание трактира стоит и поныне, это угловой дом Петровского бульвара и Неглинной улицы, сейчас там театр. Бойкий щегол привлекает внимание господина. Он останавливается и приценивается… В покупателе я узнаю Антона Павловича. Конечно, я от неожиданности замерла. Очнулась только тогда, когда он входил в ресторан «Эрмитаж». 

Маргарита ПРОШИНА

КОЛЬЦО В ВИДЕ ПОДКОВЫ

КОЛЬЦО?!

Бульварное кольцо, конечно, любимое место для прогулок. Здесь жили, живут и будут жить люди, посвятившие свою жизнь творчеству и их вымышленные, а потому, самые настоящие герои. Они ведь живее нас с вами. О них написаны стихи и романы... Вот они герои разных эпох, сословий, шествуют чинно и мирно, раскланиваются. Бульварное кольцо тянется с Востока от Яузского бульвара на Запад до Гоголевского, бывшего Пречистинского бульвара. Да, был Белый город с монастырями. Белгородской стеной - снесли. Мешает временщикам история, памятники культуры, архитектуры! И, главное, временщикам Европа не указ! Видишь ли, они бережно сохраняют свою историю в камне. И нам самим это трудно понять, вероятно, потому, что нет отношения к памятнику, городу, улице, дому, подъезду как к своему. Чувство собственности сначала у нас выжигали калёным железом. Научили, что всё всем принадлежит, а значит - ничьё. Единственное утешение в том, что история Белого города, бульваров осталась в слове. События, легенды, истории, связанные с каждым из десяти бульваров: Гоголевским, Никитским, Тверским, Страстным, Петровским, Рождественским, Сретенским, Чистопрудным, Покровским и Яузским - описаны и каждый из нас может написать свою историю. Называется «кольцо», но оно не замкнуто. Что там балет, мне кажется, что и с определением и созданием колец нет нам равных и быть не может. Задумалась я как-то, присев передохнуть на Рождественском бульваре о том, где, в каком ещё городе есть кольцо в виде подковы!?

Маргарита ПРОШИНА

НАБЛЮДАТЬ ЗА ОБЛАКАМИ

С утра солнце немилосердно слепило глаза и разогревало квартиру. Но сегодня, только я решила зашториться, как набежало спасительное облако, свет стал мягким и тут же повеяло прохладой. Я очень люблю наблюдать за облаками. Они постоянно преображаются, движутся, рисуя бесчисленное множество узоров и картин. Есть где разгуляться воображению. Возможно всё: огромные неземные, фантастические чудовища, парусные суда, скользящие по небесной глади, забавные зверушки, которые появляются так же внезапно, как и исчезают. Игра света, тень меняют их цвет то в угрожающе тёмно-серый, то в нежные тона, преображая очертания облаков. Загадочные фигуры застывают на мгновенье. Вдруг, набегает лёгкий ветерок, и рисунки исчезают вместе с облаками. Облака - это и айсберги, и замки и загадочные миры. Вдруг сильный порыв ветра приносит тяжёлую свинцовую тучу. В комнате потемнело. Раздаётся шум и тревожный, торопливый стук капель дождя о карниз окна. В одно мгновение дождь переходит в ливень, сплошным потоком обрушивающийся с небес. Ливень заканчивается внезапно. На небе нет ни облака. Но такая погода мне очень нравится. Хочется, чтобы открытое солнце периодически сменялось облачностью. И лил дождь. Чтобы Шатура утонула.

Маргарита ПРОШИНА

РУКИ МАСТЕРА

Движение рук помогает подчеркнуть мысль. Как часто в общении человек размахивает беспомощно руками, не находя слов. Сколько на свете людей, которые абсолютно не владеют своими руками?! Толкают в спину, хватают немытыми руками товары в магазине, а потом бросают назад. Язык жестов - это целая наука. Пантомима, балет, танец - вот, пример того, как можно выразить тончайшие оттенки чувств. Руки музыканта дарят нам восхитительные мгновения ощущения восторга, полёта. Слушая классическую музыку, я настолько погружаюсь в неё, что как бы участвую в её воспроизведении. Мне кажется, что я не просто слушатель, а часть волшебных звуков. Руки писателя, порой, сами начинают писать новое произведение. Они просто пишут слова, которые следуют друг за другом. Руки мастера - художника, скульптора, актёра - останавливают мгновенья, запечатлев его в моей памяти. Вот, к примеру, Уильям Блейк:

МУХА

Бедняжка-муха,
Твой летний рай
Смахнул рукою
Я невзначай.

Я - тоже муха:
Мой краток век.
А чем ты, муха,
Не человек?

Вот я играю,
Пою, пока
Меня слепая
Сметет рука.

Коль в мысли сила,
И жизнь, и свет,
И там могила,
Где мысли нет, -

Так пусть умру я
Или живу, -
Счастливой мухой
Себя зову.

(перевод Самуила Маршака)

Муха тоже человек. Но человек, не прошедший актерскую подготовку. Муха не знает, куда девать крылья в торжественные моменты. Особенно это можно видеть на похоронах. Она садится на нос покойнику. А тот не может взмахнуть рукой. У родственников руки нервно бегают от лица к груди. Поэтому следует держать их вдоль тела в расслабленном состоянии. Как будто мухи и вовсе нет на носу усопшего. Тогда руки будут незаметны. Человек, прошедший актёрскую школу, знает, что муху не надо беспокоить. Нужно привыкнуть к этому, и не замечать рук, как и мух. Когда мне объяснили это доходчиво, я стала следить с огромным интересом за своими руками. Я внимательно отношусь к своим жестам. И к мухам.

Маргарита ПРОШИНА

ШАГИ

Разве я думала когда-нибудь о том, сколько шагов я совершила в жизни. Обычных шагов. Правой ногой, левой. А то подумают о шагах каких-нибудь идейных и прочих. Левой ногой, потом правой. Интересно шагают кошки. Задняя нога попадает в след передней. Попеременно, левые, правые лапки. То же происходит с лошадьми. Передняя нога наступает на твердь, вторая туда же. Я это говорю к тому, что в прозе шаги идут точно так же. Не сделаешь первого шага, не будет второго. И так далее шаг за шагом, одно слово за другим. Просто нужно следовать за словами и не сбиться с пути. Иной маленький шажок бывает дороже широкого шага. В прозе нужно слышать шаги, чувствовать ритм. Вдруг остановка! Ноги отказываются шагать. Значит, пройден какой-то отрезок пути. Пауза. Новый замысел зовёт опять в дорогу. Не следует считать шаги. Главное, не останавливаться… Кошки шагают всегда уверенно.

Маргарита ПРОШИНА

ЭТО СРОДНИ ОЗАРЕНИЮ

ЭКСПРОМТ

Когда не знаешь, что говорить, пой то, что придет первое в твою голову. Когда думаешь сказать что-нибудь очень умное, то тут же спотыкаешься, мнёшься, заикаешься. Поэтому никогда не нужно пытаться удивить никого якобы умной мыслью. В творчестве эти так называемые мысли гвоздями выпирают из текста, и кажутся неестественными. Стараться - противопоказано. Самое сложное писать просто. Необходимо поймать правильную ноту, интонацию. Поэтому лучше всего получаются экспромты. Если я пытаюсь сделать или подготовить что бы то ни было очень хорошо, то получается ужасно. Экспромт же всегда удаётся! Например, импровизация рождается не на пустом месте. Она приходит из глубины меня в результате долгих размышлений по поводу определённой темы или проблемы. Экспромт же возникает внезапно, на высокой звенящей ноте, как бы сам по себе. Это сродни озарению. Всё значительное в моей жизни происходило экспромтом.

Маргарита ПРОШИНА

Я ВОЛНУЮСЬ

ВОЛНЕНИЕ

Волнение, вызванное ожиданием, страхом, радостью, испытывает перед важным событием каждый человек. Порой, я встречаю наивных людей, которые считают, что волнение присуще только им. Странно устроен человек. Многим хочется верить, что они не такие как все, а какие-то особенно чувствительные. Задумалась я тут, напряглась, хотела вспомнить, когда же впервые сие чувство посетило меня?! Вспомнить не вспомнила, но зато отчётливо поняла, что волнуюсь я с самого рождения, впрочем, как каждый человек, пришедший в этот мир. Новорожденный волнуется с первых мгновений. Плачет, куда пришёл, зачем? Дадут ли есть? Уложат ли спать? Как же страшно! Потом волнение охватывает нас по разным поводам, важным и не очень. Лично я очень хорошо помню трепет и волнение перед каждым днём рождения и Новым годом. Что мне подарят, придёт ли дед мороз?! Ужасно переживала. Чувства, которые наиболее часто испытывала первые годы после окончания школы, можно передать двумя строками стихотворения Генриха Гейне «Германия»:

До боли доходит моя тоска,
Мой страх, мое волненье.

У меня не было определённых целей и желаний, я боялась какое-то время взрослой жизни. Повзрослев, я всё реже испытываю волнение в повседневной жизни. Меня всё больше и глубже волнуют мысли о жизни и смерти. Блистательно написал об этом Евгений Баратынский в стихотворении «Мудрецу»
:
Тщетно меж бурною жизнью и хладною смертью, философ,
Хочешь ты пристань найти, имя даёшь ей: покой.
Нам, из ничтожества вызванным творчества словом тревожным,
Жизнь для волненья дана: жизнь и волненье - одно.

Волнение - прекрасное чувство, которое свидетельствует о росте души, о творческом начале в человеке. Я волнуюсь, значит, я живу, люблю. Я волнуюсь, когда сажусь к столу, чтобы писать. Я волнуюсь…

Маргарита ПРОШИНА

НЕИСЧЕРПАЕМЫЙ МИР ПИСАТЕЛЯ

МИР ПИСАТЕЛЯ

Прочла новую книгу Юрия Кувалдина «Нахтигаль», в которую вошли рассказы и эссе, написанные в 2010 – 2012 гг. Мир писателя так увлёк меня, что захотелось читать и перечитывать другие его произведения. Юрий Кувалдин создаёт и постоянно пополняет энциклопедию Москвы и московской жизни, вместе с героями читатель идёт по улицам и переулкам старой Москвы, живет и работает в спальных и промышленных районах. Юрий Кувалдин художественно пишет историю страны второй половины двадцатого начала двадцать первого века. Писатель малыми средствами передаёт тончайшие психологические оттенки душевных переживаний героев, очень рекомендую читать Юрия Кувалдина.

Маргарита ПРОШИНА

СОВРЕМЕННЫЙ РОЗАНОВ

УЕДИНЁННЫЙ РОЗАНОВ

«Печать - это пулемет: из которого стреляет идиотический унтер. И скольких Дон-Кихотов он перестреляет, пока они доберутся до него. Да и вовсе не доберутся никогда». Розанов точит зубы. Розанов издевается над властью. Чувство самоиронии, самостоятельность суждений, искусство анализа и самоанализа - всё это для меня Василий Розанов и прежде всего его «Уединённое». Сколько юмора в его отточенных коротких фразах, сколько философской глубины. А сколько предсказаний, например, Розанов пишет о том, что придёт время, когда «Начнется, я думаю, с отвычки от газет... Потом станут считать просто неприличием, малодушием (“parva anima”) чтение газет». А вот его размышления о собственности: «В России вся собственность выросла из “выпросил”, или “подарил”, или кого-нибудь “обобрал”. Труда собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается». Василий Розанов много пишет о необходимости остановить, запечатлеть быстротечное время, записать мысли, восклицания, не дать им умереть. Розанов о писательстве: «Секрет писательства заключается в вечной и невольной музыке в душе. Если ее нет, человек может только “сделать из себя писателя”. Но он не писатель...». В «Уединённом» автор беседует сам с собой предельно откровенно, но с присущим ему литературным блеском, и беседа эта поражают глубиной и свежестью мысли, например: «Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию». К себе, к своей внешности он относится иронично: «Нет, это кончено. Женщина меня никогда не полюбит, никакая. Что же остается? Уходить в себя, жить с собою, для себя (не эгоистически, а духовно), для будущего. Конечно, побочным образом и как “пустяки”, внешняя непривлекательность была причиною самоуглубления». Анализируя свою жизнь: «Два ангела сидят у меня на плечах: ангел смеха и ангел слез. И их вечное пререкание - моя жизнь». Оригинальный во всём. В 1880 году в 24 года женился на 41-летней Аполлинарии Сусловой, которая была в 1861-1866 годах любовницей женатого Достоевского. 

Маргарита ПРОШИНА

СБЫЛАСЬ МЕЧТА

В детстве мне не пришлось побывать в деревне. Я знала о деревенской жизни из книг, фильмов и по рассказам мамы, она родилась, и жила до школы в большом старообрядческом селе на берегу  Волги. Мои дедушка и бабушка с детьми, бросили дом и  бежали в Горький (Нижний Новгород) от раскулачивания, добрые люди предупредили их накануне. Самым ярким был рассказ о том, как они всей семьёй носили воду на коромыслах из Волги по лестнице, которая насчитывала несколько сот ступеней. Представить это я не могла. Увидеть дом, в котором родилась мама и семь её сестёр,  эту лестницу и посчитать ступени, было моей заветной мечтой. Прошло много лет, мечта моя сбылась, я приехала в Безводное и испытала чувство абсолютного счастья. 

Маргарита ПРОШИНА

ЗАМОСКВОРЕЦКИЕ БУЛОЧНЫЕ

Хлеб я покупаю редко, ограничиваю себя, а сегодня очень уж захотелось свежего хлеба со сливочным маслом к чашке кофе. Спустилась в магазин, стала выбирать хлеб, а он весь резиновый какой-то,  хлебом не пахнет и есть его не хочется. Память хранит особенный запах свежего хлеба, за которым мы бегали в булочные Замоскворечья. Булочных было много: на Кадашевской набережной, на Большой Ордынке, Пятницкой улице – две и, вообще, в центре на каждом шагу была булочная. Хлеб в них был на любой вкус, особенно я, любила бублики и французские булки. Нет уже этих милых булочных, в которых было много разного хлеба и его резали прямо при тебе, так как тебе нужно специальным большим ножом, вмонтированным в прилавок и аромат у хлеба уже совсем не тот. 

Маргарита ПРОШИНА