«Поднимается
занавес; открывается вид на озеро; луна над горизонтом, отражение ее в воде; на
большом камне сидит Нина Заречная, вся в белом.
Нина. Люди,
львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие
в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, — словом,
все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли… Уже тысячи
веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа, и эта бедная луна
напрасно зажигает свой фонарь. На лугу уже не просыпаются с криком журавли, и
майских жуков не бывает слышно в липовых рощах. Холодно, холодно, холодно.
Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно.
Пауза».
Не
знаю, как Нина Заречная, но я уже птицей лечу над сценами парков московских, в
которых играют меня, по тексту написанной пьесы, где смысл укрощён «От и до».
Маргарита
Прошина
