КОСТЁР ВДОХНОВЛЯЕТ
На лицах выражение счастливой чудаковатой прострации. В
огромных глазах бездонная грусть. Почти театральный свет костра, словно
мы на каком-то изысканном представлении в старинном театре с золотыми
балконами в свете свечей, объединяет в загадочном полумраке
заворожённых зрителей. Любая фраза, сказанная почти шепотом у костра,
овладевает вниманием, как будто высказана сокровенная тайна. В минуты
эти человек бессознательно раскрепощается. Костёр вдохновляет его.
Человек готов вывернуть душу наизнанку, поведать что-то очень личное,
что в другой обстановке никогда не расскажет. И я любила сказать
что-то такое, что и сама понять не могла, как будто за меня говорил
кто-то другой со вздохом и сразу, например: «Я во сне моей жизни…» И
умолкнуть. Дав разбежаться тишине. Лишь потрескивание костра её
вкрадчиво нарушает. И все умолкают. Думают. Вот точная мысль. У костра
люди говорят мало, но думают много. То есть для мысли необходима
определённая атмосфера. Мысли у костра отличаются от мыслей в московских
переулках, или скажем, мыслей у моря. Костер локален, интимен. Потом
хотелось походить поблизости в полумраке, собрать хворост, чтобы,
подбросив его в костер, залюбоваться внезапным фейерверком искр. Огонь
затихает, стихают разговоры. Лица постепенно исчезают в темноте. Но
стоит пошевелить затухающие угли, как язычки пламени вспыхивают вновь,
выхватывая силуэты людей с красноватым карнавальным оттенком. Пьеро и
Арлекины. Бережно подкладываю новую порцию веток. Красное накрывает
синее. Ясная, тихая ночь у костра. От переливающегося всеми оттенками
пламени, от его почти цыганских, в юбках и полушалках, плясок глаз
отвести не могу я. «Пой, звени, моя гитара милая, да разгони ты грусть,
тоску, печаль…»
Маргарита ПРОШИНА
