В
раздумьях я незаметно с Петровского бульвара, где ещё, по счастью,
сохранились старые невысокие дома, свернула в какой-то переулок, и
замерла от вида буквально какого-то пряничного, многослойного, бурый
кирпич перебивался полосами светлого, подковой стоящего дома. Увидев
напротив высокую стену, я невольно догадалась, что попала на
задворки Высоко-Петровского монастыря. Много раз я видела его
красную колокольню прямо от Малого театра. Теперь я вошла под
Надвратной церковью в монастырь. С трепетом и волнением я иду по
длинному и широкому проходу под старыми сводами, образующими арку.
Семнадцатый век! Древняя кирпичная кладка отдает прохладой. Сверху
переход из церкви в палаты и на открытые галереи, украшенные
каменными балясинами. Вокруг строений семнадцатого века глубокий
ров, поросший травой. Земля незаметно для современников за многие
десятилетия, даже века как бы «съедает» монастырь. Церкви и палаты
очень медленно, но верно уходят в землю. Что будет с современными
домами через двести лет? Уйдут в землю? Поднимаюсь на галерею,
расположенную вдоль стен церкви Преподобного Сергия Радонежского с
трапезной, построенной в точной копии с трапезной Троице-Сергиева
монастыря в Сергиевом посаде. Переулки и улицы открываются в
совершенно ином ракурсе, как бы с полёта, не птичьего, конечно, но
всё же. Крыши, окна, дымовые, сохранившиеся ещё трубы, карнизы с
лепниной… Потом, спустившись с галереи по широкой лестнице, я с
затаённым дыханием разглядывала выставленные для осмотра в рядок
древние плиты надгробий из белого, посеревшего от времени известняка,
пытаясь прочесть надписи. Но разобрать что-либо мне не удалось, ведь
в те времена надписи делались только из согласных букв и сплошной
цепочкой без пробелов, да к тому же многие буквы стерлись. В центре
столичного шума и людской суеты, монастырь сохраняет особую поэзию
величия и покоя. Ничто не вечно, как бы говорят эти камни, даже мы.
Только слова хранят память для последующих поколений. Что напишем,
то и прочитают о нас в будущие времена.
Маргарита ПРОШИНА
